Мор вылизывал черными языками скверны земли Ферелдена, оставляя за собой плодородное «ничто». Исчезали и без того неприметные поселения, гибли урожаи, обещая безрадостную зиму. Люди насыпали валы, укрепляли стены, собирались группами, только для того чтобы продлить свое существование на жалкие пару часов. Орды порождений тьмы набирали мощь, матки плодили все новых солдат, и солдаты добывали все новых маток. И тень Архидемона, прекраснейшего Уртемиеля, витала над миром.  Достаточно было лишь закрыть глаза, чтобы услышать его пение…
Архитектор сжал виски ладонями, меньше всего ему хотелось поддаваться Зову. Но эта музыка, казалось, стала еще более совершенной и прекрасной. Она отражала величие, мощь, надежду, ответы на все вопросы, и вплеталась в сознание, заменяя собой Личность. Эмиссар был готов поклясться, что Архидемон зовет именно его, страстно призывая к действиям, и сопротивляться становилось все сложнее. Архитектор вздрогнул, сгоняя с себя оцепенение, и встретился взглядом с Утой. Ее блеклые, водянисто-серые глаза смотрели на него с долей сочувствия и тревоги. Эти глаза заставили его устыдится своей слабости. Эмиссар двинулся к небольшим клетям, вырубленным в камне и в лучшие временя служившими кладовыми, а теперь – камерами.  Там, прямо на полу, в смрадных лужах сидели дети Мора – вурдалаки. Измученные беженцы, крепкие хасинды, хлипкие эльфы, а теперь просто куски медленно умирающей плоти. Скончался еще один, и его сосед, подтянув тело к решетке, бессмысленно грыз почерневшие пальцы трупа, другой корчился от немыслимой боли, третий тихо сидел в углу, шевеля губами, и иногда пытался сжать в объятьях кого-то. Ута считала, что потерянных родных, а Архитектор думал, что всему виной Зов и его образы. Однозначного ответа не существовало: вурдалаки слишком быстро теряли рассудок, чтобы поведать правду.
- Слышите ли вы то, что слышу я?.. – Негромко сказал эмиссар, грустно глядя на существ.
Отвечать ему никто и не пытался.
Последнее время в подопытных недостатка не было: целеустремленные собратья тащили зараженных существ как раз мимо, и заставить их отдать парочку не составляло труда. Проблема назревала в другом. Эмиссар чувствовал, что теряет доверие Уты. Блеск в ее глазах тускнел, помощь ее была уже не столь искренней, она словно засыпала на ходу, столь глубоко уходила в свои мысли. Возможно, приближался тот момент, когда держать ее рядом с собой станет просто опасно. Отметив про себя этот факт, он двинулся к выходу на Глубинные тропы. Неплохо было бы заменить труп живым подопытным.
С суетной деловитостью насекомых, тащили свою добычу порождения тьмы. Большей частью это были мертвецы, или близкие к этому существа. Но вдруг скучающий взгляд Архитектора зацепился за изображение серебряного грифона на доспехах одного из пленных. Эмиссар, не теряя не минуты, двинулся к нему, чтобы заявить свое право на добычу. Неожиданно на его пути встал гарлок вожак. В голове Архитектора заурчал и забулькал Зов, ему вторила и досадная помеха в образе собрата. Поморщившись, эмиссар поднял руку, гарлок испугано замолчал, наблюдая за движением. Архитектор сонно махнул, требуя, чтобы тварь убралась. Гарлок скоренько посеменил прочь, но ворчание в голове с этим не пропало. Требования Архидемона делали бессловесную толпу собратьев умными, предприимчивыми и смелыми. Дальнейший путь эмиссара не прерывал никто, напротив, суетно обходили стороной, ощущая его раздражение. Приблизившись к одетому в доспехи Стражей пленному, Архитектор бегло осмотрел его, затем повелительным жестом приказал нести в свою лабораторию. Генлок, прогибающийся под тяжестью своей ноши, послушно выполнил что требовали, свалил тело у самых камер и стремглав умчался обратно. Снова Зов. Эмиссар растеряно смотрел на тело Серого Стража, лежащее у его ног. Из колотой раны в боку сочилась темная кровь, светлые волосы слиплись, лицо, возможное красивое для человека, посерело. Архитектор должен был принять какое-то решение, что-то сделать, но никак не мог сконцентрироваться из-за настойчивости Зова… Как долго он не спал? С начала Мора? С того самого дня, как в голове начал настойчиво шептать, и петь прекраснейший из Богов? Устало прикрывая глаза ладонью, он не заметил, как подошла Ута. Она склонилась над телом Стража, и положила пальцы ему на шею. Утвердительно кивнув сама себе, аккуратно стащила броню, занялась раной. Да, Серый Страж был жив, но сообщила она это не ему. Возможно, гномка исчерпала свое время, и ей пора отправиться к предкам. Эмиссару было достаточно вытянуть руку, чтобы нужное заклинание обрело форму и сорвалось с его пальцев, и одной проблемой стало бы меньше. Архитектор наблюдал за движением ее рук, накладывающими повязки с какими-то смесями трав, и почему-то не мог сделать необходимого. Ута же закончила процедуры, и аккуратно оттащила Стража на груду тряпья в углу. Осерчав на свою собственную слабость, эмиссар вернулся к клеткам с вурдалаками. Один все так бессмысленно грыз другого. Уже занеся руку для заклинания, эмиссар услышал хрип. Он обернулся на звук, Серый Страж подергивал ногами, пальцы в тщетной попытке поднять тяжелое тело, скользили по полу, развозя валявшееся там тряпье. Уты рядом не было, возможно ушла за зельями. Эмиссар двинулся к человеку, поднял ему голову.
- Успокойся. Если будешь вертеться, снова пойдет кровь. – Человек находился в полуобморочном состоянии.
Вдруг Страж резко схватил эмиссара за руку и глухо прошипел:
- Где?.. – Раненый открыл глаза, но судя по белесым бельмам, ничего не мог разглядеть. – Где-е-е?..
Он закашлялся, сгустки крови вырвались из горла, обрызгав лицо.
- Не стоит так переживать. – Все так же спокойно ответил Архитектор.
Человека начало трясти, его рука обессилено упала на пол.
- Как светило солнце… в ее волосах. – Страж захрипел. – Слушай!.. Ты… совсем же… не знаешь о ней!.. Она была… ведьма! Так говорила… мать… И ее забрали!.. Но я не забыл… Я… решил спасти ее!..
Речь человека перемежалась невнятными хрипами, секундами небытия, судорожными подергиваниями головы, но нить рассказа он еще не терял. Архитектор опустил взгляд на рану: бинты съехали и пропитались кровью, рана была смертельной.
- И… она… тоже ждала меня… - Продолжил Страж, неожиданно придя в себя. – Я стал Стражем!.. И взял в Орден…её… Ах, как же солнце плясало… по ее волосам… по ее полной, округлой… груди…
На этот раз человек замолчал вовсе не потому, что ему было плохо. Он улыбался.
- Они убили её! – Вдруг яростно вскрикнув, человек резко схватил эмиссара. – Твари!.. Я… был с ней… Твари…
Страж обмяк, из глаз потекли слезы.
- Что такое солнце? – Бесцветным голосом спросил эмиссар.
- Ты… не знаешь?... Это… любовь… да, сама любовь! Все самое лучшее… происходит… когда… солнце… - Вздохнув последний раз, человек затих.
Архитектор убрал руку от его головы. Странно, убить этого человека было легче. Поднявшись, эмиссар собрался вернуться назад и увидел стоящую в дверях Уту. Ее глаза странно блестели. Гномка несколькими быстрыми жестами сообщила, что соберет оставшуюся кровь Стража сейчас же. Странно. Совсем недавно она не проявляла такого рвения. Архитектор решил отложить свое окончательное решение по поводу нее до завтра.
Готовясь ко сну, эмиссар продолжал размышлять над поведением Уты. Он испытывал неожиданное облегчение, и что-то схожее с умиротворенностью. Наверняка, это из-за того что вокруг царила небывалая тишина.