Невысокий и довольно хрупкий для человека, однако, вполне нормального роста для своих сородичей. Сложен довольно крепко, однако про таких говорят не «мускулистый» а «жилистый», да и на силу Идриал особо не полагается. Движется всегда с легкостью и  уверенностью, когда в лесу, и с осторожностью и готовностью к броску на равнинах и в городах (читай во всей непривычной среде), однако его походка больше напоминает кошачью – завораживает грацией до последнего момента, когда когти уже выпущены и киса превращается в фурию. Лицо, как правило, показывает миру легкую задумчивость, или даже, как может показаться некоторым, мечтательность. Смеется Идриал, плачет или в ярости – не важно, эмоций своих он не скрывает, однако взглянув в его ярко зеленые глаза можно почувствовать какую-то далекую печаль. Улыбается Идриал всегда немного сдержанно, иронично поднимая брови, отчего кажется, что он удивлен. На гладкой коже лица красуются долийские татуировки – Знаки Древних, какие первые долийцы нарисовали на своих лицах, в знак памяти былых времен и сохранения своих традиций. Ими, как и пренадлежностью к «истинным эльфам», Идриал гордится, и отчасти поэтому всегда смотрит в глаза собеседнику, гордо подняв голову. Носит относительно длинные черные волосы. На висках заплетает косички, связывает их на затылке. Образ жизни долийских эльфов прост и довольно бесхитростен в плане одежды, и поэтому Идриал обычно одет в простой охотничий костюм из оленьей кожи, который состоит из кожаного нагрудника, вышитых растительными узорами легких кожаных перчаток и сапог, опят же вышитых и более тонких, чем у его сородичей. Сапоги и перчаткиплотно зафиксированы на теле шнуровкой и ремешками для максимального удобства при беге и иных физических нагрузках. На его шее, на коротком кожаном шнурке висит наконечник стрелы, как сказал отец, это наконечник уж если и не времен Арлатана, то из Долов точно. На руке, едва выглядывая из-под перчатки, или иногда на поясе, намотан ярко зеленый платок, скорее всего сделанный шемленами. Этот платок подарила Идриалу его сестра, и он очень трепетно относится к этому подарку. На поясе, как правило, висит несколько мешочков, с незаменимыми при долийском образе жизни вещами, как например огниво, грубые нитка с иголкой и иные мелочи. На поясе же, но сзади, прочно зафиксированы ножны, с двумя дар’мису.  За спиной почти всегда верный лук, сделанный его отцом, ремесленником клана, и колчан, наполненный стрелами. Лук и кинжалы всегда в прекрасном состоянии, с первого взгляда видно, что за ними ухаживают. За голенищем сапога спрятан небольшой нож, деревянная рукоять которого украшена примитивным рисунком галлы и аравеля.

Ну а что тут скажешь? Вполне заурядный тип, в долийских кланах таких как он много, как считает сам Идриал. Когда ты охотник, скучать и просиживать штаны тебе некогда, однако и на что-то из ряда вон выходящее рассчитывать не стоит. Идриал с детства любил посидеть у костра со сказителем, да и сейчас с удовольствием слушает его истории и помогает ему в возне с детьми, отдавая дань уважения эльфу, который повлиял на формирование его личности не меньше отца и матери. Будучи еще малышом, Идриал слушал истории о падении Арлатана и Долов, и кулачки маленького эльфенка сжимались в праведном гневе. В своем воображении он сражался с мерзкими шемленами, повергая их стрелами, и они десятками умирали, спасаясь бегством от такого грозного противника. Был ли он жестоким и озлобленным ребенком? Нет. Но шемлены всегда были для него врагами и захватчиками, а защищать свой дом и нападать – совсем не одно и то же. Вскоре после того, как Идриалу стукнуло шестнадцать, и он с гордостью предстал перед лицом взрослого мира со Знаками Древних на лице, его мать стала Серым Стражем. Однажды она вернулась в лагерь позже положеного времени, вся растрепаная и заляпаная кровью, причем не своей. Не объясняя ничего ни мужу, ни детям она пошла к Хранителю. Детали этого разговора так и остались тайной для Идриала, однако, согласно его предположениям, Лилит (так звали его мать) столкнулась с шемами в лесу. Судя по её внешнему виду, шемов было немало, и все говорило о их агрессивных намерениях. И, насколько понял Белка, Стражи, проходившие мимо, помогли ей в бою, потребовав за спасение её жизни и за помощь клану её вступление в Серые Стражи. С ним никто не говорил об этом, и даже мать не рассказала ему ничего. Да и слова были не нужны. На следующее утро стоянку свернули, но клан и Лилит, вместе с пришедшими за ней Стражами, ушли в разные стороны, что бы, возможно, никогда больше не встретиться. Белка поклялся выяснить всю правду, и однажды, снова встретиться с матерью. Ему было трудно и немного обидно отпускать родного человека в полный враждебности и опасности мир, да еще и с шемами, однако не зря Идриал так почитает Сказителя. Тот рассказал едва повзрослевшему эльфенку, еще ребенку, по сути, о порождениях тьмы и священном долге Серых Стражей. Исполненный гордости за мать и вдохновленный рассказом, он впервые проникся уважением к людям. «Хотя, когда шем становится Стражем, он уже не шем» - сказал юный Идриал своей сестре Марон. Он вообще всегда очень любил Марон, оберегал её и хранил от всего, вызывая порой добрые, но всё же усмешки у всех долийцев. Ну и что, что у них разница всего лишь в три года, она все равно младшая, к тому же сестренка, а не брат. И каждый раз, возвращаясь с охоты, Идриал приносил ей цветы, немного её любимых ягод или вовсе безделушку, навроде сережки или браслета, оброненную шемом недавно, или же в незапямятные времена. Так его и прозвали Белкой, потому как все сестре нес и заботой укрывал, ну прям как белка бельчат. И вот однажды, собрав эльфийского корня по поручению Первого и возвращаясь к лагерю, Идриал услышал крик, полный беспомощного страха. Сомнений не было – кричала Марон. Бросив узелок, он помчался к ней, продираясь сквозь густой кустарник с яростью раненого медведя. Выскочив на поляну, он увидел трех шемов. Двое удерживали рыдающую, но изо всех сил отбивающуюся Марон, третий рылся в её корзинке. Шемы едва успели заметить Белку, и, возможно, задуматься, насколько опасен для троих крепких мужиков один остроухий гаденыш, на голову ниже их. Не учли они одного: этот остроухий гаденыш был крайне разъярен. Итак, шемлены едва успели осознать, что на сцене появилось новое действующее лицо, а один из державших Марон уже падал со стрелой в глазу. Не тратя времени на доставание новой стрелы, Идриал отбросил лук и кинулся к ближайшему шему, сжимая в руках свои дар’мису. Нож человека оставил белке глубокий порез на руке, кинжалы Белки оставили человеку вспоротые живот и горло. Кровь потоком брызнула в лицо Идриалу, и в этот момент, он выглядел как древний герой, защищающий свой дом и свой народ, купающийся в крови захватчиков и не щадящий поднявших меч, против долийского народа. Третий шем не стал дожидаться расправы, и припустил со всех ног. Но обидевшего любимую сестренку нельзя оставлять в живых, и вот, уже почувствовавший себя в безопасности под покровом листвы человек почувствовал, что в его спину втыкается что-то. На упавшего от неожиданности и силы выстрела шема набросился Идриал. Дар’мису терзали плоть еще живого и кричащего шемлена, пока тот наконец не затих. Окровавленный эльф вышел к своей рыдающей сестре и заключил её в объятия, пачкая её еще не свернувшейся кровью противника. – Все конено, Марон, успокойся, они больше не причинят тебе вреда. Они больше никому не причинят вреда.- прошептал Идриал и повел сестру к стоянке клана.
Чуть позже, он осознал, что совершил. И хотя у него не было выбора, совершенное казалось ему чем-то ужасным. Разумеется, оправившись от шока, он решил, что поступил правильно. Так же ему сказали и отец, и Сказитель. Но тем не менее, этот случай все же изменил Идриала, пусть не полностью и только внутренне, но изменил. Как считает он сам, повзрослел он именно после этого, и ни секундой раньше. Он научился скрывать свою ненависть к шемам, научился мыслить, но презирать этот народ, проживающий в смердящих городах, он не перестал. После этого, каждый в клане знал, что пусть Белка и не самый опытный из охотников, и не самый умелый боец, хоть и один из лучших, но преданный и верный заветам предков. И Идриал идет по жизни с гордо поднятой головой, без остатка отдавая себя своему народу, своей семье.

Идриал не всегда поступает обдуманно и взвешено, он делает то, что подсказывает ему сердце. А оно, как кажется нашему герою, редко обманывает. С семьей, кланом и друзьями он всегда мягок и добр, всегда поддержит, поможет, порой подколет или пошутит, но безо всякой злобы, просто нрав у него такой – легкий, как солнечный зайчик. Ложь – преступление для него, и он скажет правду, пусть и сделает неприятно (о чем, разумеется, будет сожалеть). Идриал всегда выслушает совет, даже если он звучит уже пятидесятый раз. Мудрость предков не для того оберегается долийцами, что бы сопляки, вроде него, её теряли. Новые знакомства ему заводить не так уж легко, однако если он назвал кого-то своим другом, будет верен. Слушая сердце а не разум, он, порой, может натворить дел, о которых будет сожалеть, но считает правильным слушать свое сердце. Так же считает важным поступать честно и добро. Порой стесняется своих поступков. Гордится своими победами, но признает, что есть случаи, когда он поступил неправильно. Как пример можно привести все тот же случай с шемами и Марон. Он гордится, что защитил сестру и наказал её обидчиков. Но все же, ему стыдно, что он проявил такую жестокость – тела этих гнусных ублюдков не обязательно было кромсать на куски. К городским эльфам относится хорошо, но с сожалением и едва заметным презрением. Они забыли завет предков и прогнулись под гнусными поработителями, но ведь должен же кто-то наставить заблудших на путь истинный. Когда рядом шемы, солнце его мечтательной улыбки закрывают непроглядные черные тучи. Он еще не встречал шемов, достойных дружбы и уважения. К Стражам относится с большим уважением, чтя их жертву. Церковь вызывает у него легкое раздражение и презрение. Они забыли вклад Шартана и эльфов в их триумф и предали долийский народ. Любит животных и признает их истинными хозяевами леса. Как бы это ни было странно, уважает их, и лишний раз не побеспокоит.

Долийский доспех, укрепленный дополнительными полосками кожи, долийские перчатки с вышивкой (тонкая оленья кожа), долийские сапоги с вышивкой (токая оленья кожа, усилены дополнительными полосками крепкой кожи), платок, подаренный сестрой, наконечник стрелы времен Арлатана (амулет), долийский длинный лук, полный колчан стрел, два дар’мису, закрепленные сзади на поясе, засапожный нож, огиво, иголка и нитка, небольшая расческа, пара целебных припарок (все в мешочках на поясе.), букет лесных цветов.

Аравель в лагере клана. Небольшое уютное жилище с парой сундучков для вещей и несколькими лежаками для меня, сестры и отца. Поддерживается в чистоте моей сестрой Марон, возвращается в хаос нашим камышовым котом Смиртом.

Идриал неподвижно сидел у костра и трясущимися руками держал стакан с травяным настоем. Огонь уже угасал, но у эльфа не было сил встать и подбросить дров. Сегодня он впервые убил шема. И не одного, троих. Он знал, что поступил правильно, другого выхода не было, но то что он совершил пугало его. Эти твари сделали больно Марон и Белка убил их. Жестоко. Как собак. Впрочем нет, собаки не заслуживают такого нелестного сравнения. В голове до сих пор стояли вопли шемлена, которого Белка кромсал на части. "Я убил их... Убил их всех... Теперь я убийца... Но я рад, что убил их." Однако мысли о победе не заставили молодого охотника улыбнуться. Ведь это было не то же самое, что подстрелить оленя на охоте. "Они ведь даже не успели защититься, и я воспользовался этим...". - Я рад, что убил их...- пытаясь успокоить самого себя прошептал Идриал и сделал глоток из кружки. Тепло травяного настоя не могло согреть замерзшие от страха и стыда внутренности, но их согрел теплый комок любви, как кот пролезший под руку охотника и прижавшийся к его груди. Марон, его любимая сестренка, он сделал это ради неё, и бьющееся рядом сердце подействовало лучше всех утешений, объяснений и уж тем более одобрений. -Братишка...-прошептала она, и из её глаз опять потекли слезы.-Бельчонок...-. Идриал крепко обнял её и поцеловал в лоб. Её слезы заставляли заледеневшее сердце мучительно больно оттаивать. Меньше всего на свете он хотел видеть её слезы. Еще пара секунд, и он расплачется сам, а это недостойно охотника. -Марон, веточка ты моя нежная, ну не плачь. Все будет хорошо, я с тобой, не плачь. Белка поправил непослушную челку сестры и заглянул ей в глаза. Глубокие синие глаза, совсем как у мамы. Не переживай, я не дам тебя в обиду. Пусть эти шемы приходят хоть целым городом, они не смогут даже коснуться тебя, пока я жив. Марон улыбнулась и еще крепче прижалась к брату -Я так люблю тебя, братишка... И ничего больше не надо было охотнику, который уже не скрывал скупую слезу. -И я тебя. Ложись спать, пока мы не превратили наш лагерь в озеро Марон глубоко вздохнула и вытерев слезы направилась к аравелю. - Я поступил правильно...